С 12 по 15 ноября в Нижнем Новгороде проходил отборочный тур VI-го Международного конкурса-фестиваля имени Андрея Миронова «Поют актеры драматических театров». Актеры из более чем 20 городов России приезжали для участия в этом популярном и престижном конкурсе. Председательствовал в жюри по уже сложившейся традиции артист московского театра «Ленком», Народный артист России Николай Караченцов. Обаяние этого человека оказалось столь велико, что на небольшой пресс-конференции с членами жюри, основная часть вопросов была адресована лично ему. Но, прежде, чем отвечать на вопросы, Караченцов слегка затронул и конкурсную тематику:

- Меня радует то, что расширяется география этого фестиваля. Когда-то он начинался с 16 человек, а теперь дорос до статуса международного. Радует и то, что довольно значительное и весомое в этом росте место занимает Нижний Новгород, который собирает целый регион - очень мощный и очень талантливый. Это подтверждает то, что, во-первых, извините за витиеватый слог, земля эта не устанет рождать Платона, а во-вторых, то, что в такое пестрое, грозное и иногда поганое время тем не менее еще есть люди, которым хочется заниматься, скажем так, душой человека. Я понимаю, что ими могут двигать на это самые разные помыслы, начиная от корыстных и карьерных , но кончая все-таки тем самым светлым, ради чего мы вообще существуем в этой жизни, тем, что означают Любовь, Верность, Преданность и Чистота. А то, что вы сегодня здесь собрались, говорит о вашем интересе к этому делу и лишний раз радует нас, вселяя оптимизм в души, что мы прорвемся и в результате встанем на красивые ноги с высоко поднятой головой.

- Николай Петрович, пятнадцать лет назад, на творческом вечере в Горьком, Вы, прежде чем взять гитару в руки, рассказали об упреках в так называемом «захвате чужой территории», то есть микрофона и эстрады. Сегодня Вы «жюрите» уже шестой конкурс актерской песни. Как по-Вашему, что повлияло на изменение отношения к поющим актерам?
Н. К. - Я думаю, что повышение квалификации этих самых поющих актеров. Я очень не люблю «детского творчества», когда нечто пухлое взлезает на табуретку: «Мня-мня-мня...» - я прямо убить его хочу! Но бывает, когда выходят ребята, когда видно, что это действительно артисты, когда это идет легко, красиво, ярко, четко. Иногда это дается диким трудом, иногда это - от бога, кто-то просто расцвел. Мне очень многое пришлось преодолевать в себе в свое время...

- Значит ли это, что Ваш уровень вырос?
Н. К. - Ну это уж судить не мне, а вам, например.

- Какое место в Вашей актерской жизни сыграла песня?
Н. К. - В первую очередь, это был некий эгоистический рывок в сторону смежного жанра. Я знаю, что балетные всегда хотят сниматься в кино, комики мечтают о драматических ролях и т.п. Так и в моем случае. Когда я учился, гитара просто не вылезала из наших рук. На лестничных клетках Школы-студии МХАТ, которую я заканчивал, постоянно стоял какой-то ор. Это была прямо-таки патологическая страсть. А потом... Если бы я не попал в «Ленком» все могло бы уехать в сторону того, что на творческих встречах кто-нибудь играл за кулисами на гитаре, а я делал бы два-три фальшивых аккорда и что-то наговаривал в микрофон. Но у нас в театре появились педагоги по вокалу, нас начали учить работе с микрофоном, у нас появился профессиональный рок-ансамбль «Аракс». И дело пошло. И потом, у нас же очень много смежного с эстрадниками. Слово «сфальшивить» очень объемно. Как здесь (показывает на горло) у них фальшь недопустима, так и у нас там (показывает на сердце). Есть и общие понятия: например, «музыка сцены»... Я уже не хочу говорить такие банальные вещи, что каждая песня - это маленький спектакль. Об этом уже и сто раз говорилось, и миллион. Мне важно эту песню не спеть (мне нечем это сделать), а сыграть. Ведь если в песне есть некая драматургия, а именно по этому признаку я отбираю песни, то во время исполнения она становиться значительным драматическим куском, который мне надо показать зрителю. Я также уже не говорю о том, что издревле так повелось на нашей земле, что люди пели. С песнями встречали человека, появившегося на этот свет, с песнями провожали человека на тот свет, в могилу, с песнями радовались и переживали. А так как предмет сегодняшнего нашего разговора - актер, то песня просто обязана рядышком стоять. И это замечательно, что развивается и пополняется новыми именами дело, которое когда-то начинали Утесов, Бернес, тот же Андрей Миронов. А я... Это, наверное, просто стало уже частью моей жизни.

- В театре Вы пели практически с первого спектакля. А когда запели Ваши киногерои?
Н. К. - Все началось с «Собаки на сене». Композитор Геннадий Гладков предложил мне: «А может ты сам споешь серенаду?» Обычно-то в фильмах пели певцы, а артисты только рот открывали. Я поначалу засомневался: мне-то казалось, серенаду должен петь тенор, так, чтобы она стояла на балконе в белом, он на колене с мандолиной, жаркая сексуальная ночь, цикады... А я только провопить мог. Но Гладков сказал: «Вот это и нужно!» И оказался прав!

- Если Вам предложат роль в музыкальном фильме, где надо спеть песню, к которой у Вас не лежит душа, сможете ли Вы убедить режиссера убрать ее из сценария?
Н. К. - Конечно. Я очень постараюсь это сделать.

- И последний «музыкальный» вопрос. Была такая информация, что Вы выпустили новый компакт-диск. Что он из себя представляет?
Н. К. - Ну это не совсем новый диск. Это просто новый тираж и новая раскрутка нашей совместной с Максимом Дунаевским работы «Моя маленькая леди».

(ноябрь 1999 года)