Ой, как сложно стало удивить нашего зрителя. Зрителя, заполучившего домой спутниковое ТВ и домашний кинотеатр, а потому ставшего абсолютно "неприподъемным". И тем удивительнее видеть на представлениях заезжего цирка-шапито практически полный зал...
    Смешат до слез обаятельные в своем хулиганстве клоуны, летают под куполом цирка завораживающие своей пластичностью гимнасты, бегают по арене озорные обезьянки и выписывает немыслимые кульбиты... бегемот. Единственный в мире бегемот-акробат является "примой" аттракциона "Калейдоскоп экзотических животных" Джеммы Ширвани.

Справка: Джемма Ширвани. Родилась в 1941 году в Баку. Цирковую карьеру начала в 1958 году воздушной гимнасткой. В 1959 году параллельно этому стала ассистировать отцу и матери – манипуляторам Мансуру и Лейле Ширвани. С 1975 года работает с группой экзотических животных.
Заслуженная артистка России и Азербайджана.

- Джемма, насколько мне известно, Вы – из династийной семьи…
Д.Ш. – Да, я именно из семьи, так как цирковыми артистами были и мой отец, и моя мама. С 1959 года мы работали втроем: «Лейла, Мансур и Джамиля Ширвани» – так нас и объявляли. Мы работали в жанре манипуляции и иллюзии. Папа у меня был очень хорошим иллюзионистом, а мы с мамой ему ассистировали. Сейчас вышла новая (уже третья по счету) цирковая энциклопедия, в которой описаны некоторые «фамильные» папины трюки.

- Вы где-то учились манипуляции, а потом и дрессуре?
Д.Ш. – Меня всему учил папа. В цирковом училище нет жанра дрессуры и нет жанра манипуляции. Самые сложные жанры, которым как раз и надо учить, там почему-то не представлены.

- Как же произошел переход от иллюзий к дрессуре? Ведь, согласитесь, это настолько разные жанры…
Д.Ш. – В начале 60-х мы были в зарубежной гастрольной поездке, и у Владимира Григорьевича Дурова буквально в первую же неделю случился инсульт. Он был очень дружен с моим отцом, поэтому просто попросил его: «Мансур, выручай!» С помощью многих людей, ассистировавших ему, у отца все получилось, хотя это было очень сложно.
Спустя почти 15 лет это же повторилось и со мной. Мы были на гастролях в Красноярске, когда у отца прямо за кулисами, в антракте, случился инфаркт. И на арену пришлось выйти уже мне.

- К фокусам Вы уже больше потом не возвращались?
Д.Ш. – Нет, какое-то время я еще работала манипуляцию сольно, то, что мне поставил папа, но потом все-таки пришлось ее оставить.

- Боюсь не буду оригинальной со своим вопросом, но почему Вы работаете с таким «винегретом» экзотических животных, а не с одним каким-нибудь видом?
Д.Ш. – Да, этот вопрос, как мне кажется, должен бы интересовать многих, но, почему-то его задают крайне редко. Работать с одним видом животных, несомненно, легче, так как больше уделяешь времени изучению повадок и характера этих животных. В смешанной группе приходится разбрасываться вниманием. А ведь у каждого из них – свой характер. Вообще, любое животное в ответ обязательно «пробует» дрессировщика, насколько он силен, насколько он слаб. Если, бывает, дрессировщик плохо себя чувствует или просто недостаточно уверенно ведет себя, животное обязательно воспользуется этим. Оно сделает все, чтобы уйти от того, что от него требуют.
     Ну а почему работаю с такой экзотикой, и, как вы выразились, с таким «винегретом»… Это не я придумала. Мне перешла эта форма работы по наследству. Когда я приняла аттракцион от папы, то первые пять лет работала с его животными. Как-то само собой получилось, что я переняла и манеры папы, его жесты и поведение на арене. Папа унаследовал школу дрессуры Дурова и, само собой разумеющееся, что и я работала по этой школе.
     В начале 80-х я сдала всех папиных животных. Прежде всего, они были уже старыми. Ну а во-вторых, я решила сделать по-настоящему свой номер, так как все эти пять лет шла к этому. Я довольно быстро получила животных и начала новые репетиции…

- Состав животных у Вас тогда был такой же, как и сегодня?
Д.Ш. – Да. Единственное, кто у меня в атракционе тогда остался от папы, это бегемотиха Волга. Большая, три тонны весом. Каким-то образом я смогла найти с ней общий язык, и у нас быстро установились хорошие отношения. Она была уже очень старая и очень больная, но послушная необыкновенно, могла работать даже при приступах гастроэндерита.

- А по какому принципу Вы подбираете себе животных?
Д.Ш. – По очень простому: кто мне нравится. Кроме тех, что вы видели на представлении, в моем номере будут участвовать еще и кенгуру, и зебры. У меня есть очень хороший номер, придуманный, правда, не мной: классический бокс человека и кенгуру. Когда-то этот номер исполнялся животными Владимира Дурова. А поскольку мой аттракцион идет оттуда, от Дурова, то я постаралась его сохранить.

- Как Вы смогли заставить бегемота кувыркаться? Заметили случайно какое-то его движение и закрепили его или же просто заставили делать этот трюк?
Д.Ш. – Скорее заставила. Я очень хотела, чтобы этот трюк получился. Больше этого никто не смог сделать, к сожалению. Может быть, другим дрессировщикам попадался бегемот не тот… Дрессура такого сложного животного в первую очередь зависит и от его характера, и от его способностей. Я считаю, что мне с Алмазиком повезло.

- Он у Вас такой маленький! Это какой-то карликовый бегемот?
Д.Ш. – Нет, он не карликовый. Просто это такая порода.

- Как долго Вы планируете выступать с этим номером?
Д.Ш. – Так долго, насколько это будет возможно. Но бывают ситуации, когда, например, у бегемота болит спина, или недостаточно мягкий манеж. Тогда Алмаз просто отказывается делать этот номер. Предвидя подобную ситуацию, я попросила здесь положить на арене двойной ковер. Я никогда не стану рисковать здоровьем животного просто ради трюка.

- В Вашем номере заняты и страусы, а они считаются неподдающимися дрессуре животными…
Д.Ш. – Да, ни страусы, ни латинско-американские верблюды, то есть ламы, практически не дрессируются. Не раз были предприняты попытки подготовки номера с ламами, но как-то это дело не пошло. Это очень, очень сложные животные. И я рада, что могу представить их зрителям.
    Кстати, у моих страусов в Нижнем Новгороде - дебют. Мы их только-только получили, но решили все-таки выпустить, показать, какие это красивые животные.

- Не секрет, что четвероногих артистов дрессировщик на арене поощряет чем-нибудь вкусненьким. Насколько я заметила, Вы предлагали бегемоту капусту…
Д.Ш. – Все зависит от его настроения. Он может вообще ничего не взять. В данном случае он взял, и слава Богу! А вообще даю ему то, что он захочет. Это может быть и капустный лист, и яблоко, и просто кусочек хлеба. Алмазик очень любит свежий хлеб, трехдневный он уже есть не будет. Яблоки, кстати, он тоже берет не всякие, а только какого-то определенного вкуса. Этакий гурман!
     Ламы тоже любят хлеб, еще печенье едят с удовольствием.
     Я обязательно после представления прохожу к животным, благодарю кого-то сахаром, кого-то печеньем или сухариком.

- Показывали ли Вы свой "Карнавал экзотических животных" за рубежом?
Д.Ш. – Я выступала в Турции, Венгрии, Чехословакии, Польше и других странах соцлагеря. Выступления были довольно удачными, принимали везде хорошо. Но мне нравится больше российская публика. Я ее лучше понимаю, поэтому у меня и отдача больше идет. Последние годы я несколько раз отказывалась от зарубежных гастролей в пользу российских.

- С поклонниками сталкивались когда-нибудь?
Д.Ш. – У меня были… Ну не поклонники, а почитатели. Один из них когда-то даже нарисовал мне плакат, по которому потом была изготовлена афиша. Довольно интересный эскиз: я нарисована с бантиком, несколько шаржировано, в руках у меня кольцо, через который прыгает бегемот… Я была просто ошеломлена этим молодым человеком. Знаю, он часто бывал на моих представлениях.
     Приходил и мужчина с ребенком, который подарил мне свою игрушку. Очень трогательный был момент, невероятно ценный для меня: ребенок, который дарит самое дорогое, что есть у него…

- Работа, работа... Но ведь когда-нибудь Вы и отдыхаете? Какой отдых Вы предпочитаете?
Д.Ш. – У меня раньше совсем не было времени на отдых. Но потом я решила все-таки научиться отдыхать, потому что поняла: иначе нельзя. Не отдохнув, я не смогу полностью выложиться в работе. Теперь я живу по принципу: работать в России, отдыхать за рубежом.
     Я люблю так называемый активный отдых: поездки с экскурсиями, походы по музеям. Мне нравятся исторические места Испании, постройки разные, дворцы, их красота… Вообще мне нравится узнавать что-то новое, учиться чему-то, не смотря на возраст. Если я бываю в художественных музеях, то обязательно стараюсь узнать там как можно больше и о картинах, и о художниках, их написавших...

Две недели активного отдыха позволяют Джемме Мансуровне потом не менее активно работать, дарить приходящим на ее представления людям настоящий праздник. И ей абсолютно безразлично, кто находится в зрительном зале. Она одинаково искренне любит и мам-пап, с трудом поддавшихся на уговоры их чад сходить в цирк, и бабушек, сентиментально утирающих слезы умиления, и так называемых новых русских, с присущим им некоторым снобизмом поглядывающих на арену: «Экзотика, в натуре…!»... Но основными своими зрителями она считает все-таки детей. Детей с широко раскрытыми от удивления и восхощения глазами, для которых эта "живая" встреча с животными значит гораздо больше, чем горы перечитанных про них книг. И именно для них Джемма Ширвани готова работать еще очень и очень долго.

(июль 2001 года)